Добрый человек без веры

Неудобный вопрос религии

Он возникает за ужином с друзьями, когда политика и погода уже исчерпаны. Возникает в тишине после новостей о подвиге пожарного-атеиста или смерти любимого учителя-буддиста. Возникает, когда смотришь в глаза дорогому человеку, чья жизнь – воплощение порядочности, но чье сердце закрыто для вашей веры. Вопрос простой и мучительный: «Достаточно ли просто быть хорошим человеком?»

Это не академический спор о догматах. Это нерв современной религиозной жизни, особенно в нашем пестром мире. У каждого из нас есть эти люди: коллега, который организует сборы для детского хосписа, но называет себя агностиком; соседка-мусульманка, чье гостеприимство стало легендой; дедушка-ветеран, чья честность незыблема, а вера осталась на развалинах войны. Они – живой укор любой претензии на исключительное владение истиной и спасением.

Христианство, с его двухтысячелетней историей, сталкивается с этим вопросом лицом к лицу. С одной стороны – недвусмысленные слова его основателя: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14:6). Церковь, как столп и утверждение истины, веками строила богословие на этой уникальности Христа. С другой стороны – не менее ясное утверждение: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4:8). Любовь всеобъемлющая, милосердная, ищущая заблудших. Как эта Любовь может отвергнуть того, кто, не зная Христа или отвергая Его по неведению, искренне стремился к добру, к свету, к справедливости в меру своих сил и понимания?

Парадокс налицо. И он не решается ни благочестивыми уклонениями («Бог знает»), ни удобным релятивизмом («все пути ведут к Богу»). Первое оставляет рану открытой, второе предает саму суть христианского откровения. Истина, если она истина, по природе своей не может быть множественной и противоречивой. Либо Христос воскрес – и это уникальное событие в истории спасения, – либо нет. Третьего не дано, как справедливо заметил Клайв С. Льюис.

Но Библия, как это часто бывает, не дает нам легких схем. Она подливает масла в огонь наших сомнений. Взять историю Корнилия (Деян. 10). Римский сотник, язычник, но «благочестивый и боящийся Бога». Его молитвы и милостыни дошли до Бога еще до того, как апостол Петр переступил порог его дома. Бог видел его сердце. Или праведный Иов, живший вне Закона и Завета, но названный Богом «непорочным, справедливым, боящимся Бога и удаляющимся от зла». Или таинственный Мелхиседек, царь и священник Бога Всевышнего, не принадлежавший к избранному народу, но благословивший самого Авраама. Эти фигуры – как трещины в монолите простых ответов. Они говорят о том, что действие Божьей благодати, Его притяжение человеческого сердца, не заковано в железные рамки формальной принадлежности.

Что же тогда происходит? Важно понять, что христианство предлагает не просто «моральный билет в рай». Спасение – не награда за хорошее поведение, как золотая медаль за безупречную аттестацию. Это гораздо радикальнее. Это – встреча. Встреча с живой Личностью Христа. Встреча, которая преображает, исцеляет разорванную связь с Богом, дарует новую жизнь здесь и сейчас. Это дар, а не заработная плата (Еф. 2:8-9). Самые прекрасные человеческие добродетели – сострадание, честность, жертвенность – могут быть откликом на этот уже действующий в мире Божий призыв, искрой Божьей в человеке. Но они не являются заменой этой личной встрече, этому акту доверия себя Христу.

Поэтому вопрос о «добром человеке без веры» – это не только вопрос о его судьбе. Это, прежде всего, вопрос верующим и к самой Церкви. Вопрос-зеркало.

• Видим ли мы в Церкви «спасательный ковчег», миссия которого – нести свет Христов всем, а не элитарный клуб для «своих»? Утверждение «вне Церкви нет спасения» исторически понималось не как проклятие, а как указание на Церковь как на нормативный, Богом данный путь спасения, обладающий всей полнотой истины и средств благодати. Но это не клетка для Бога. Его благодать может действовать вне видимых границ. Задача Церкви – не судить «тех, снаружи», а быть таким ярким, притягательным свидетельством Любви Христовой, чтобы люди захотели войти в этот ковчег.

• Является ли наша вера живой, любящей, преображающей? Или она окостенела в традициях и осуждении «не своих»? Если жизнь «доброго человека без веры» оказывается более цельной, более жертвенной, чем жизнь иного прихожанина, это не вызов Богу. Это вызов нам. Вызов к подлинности.

• Умеем ли мы жить в напряжении этого парадокса? В напряжении между абсолютной Истиной во Христе и безмерным Милосердием Божьим? Между уверенностью в своем пути и глубоким уважением к искреннему поиску другого? Это напряжение не слабость, а источник силы. Оно удерживает от фанатизма и от капитуляции. Оно побуждает к углублению собственной веры, к делам подлинной любви, которая становится самым убедительным аргументом, и к смиренному, но смелому свидетельству о найденном сокровище.

Для нашего «доброго человека без веры» этот вопрос – тоже вызов. Вызов не успокаиваться на относительной доброте. Вызов задуматься: «Откуда вообще берется это понятие «добра» во мне? Что, если мое стремление к нему – это не просто социальный инстинкт, а отголосок зова Того, Кто есть Любовь? Что, если Истина – не абстракция, а живая Личность, которая зовет меня по имени?»

В конечном счете, вопрос о спасении «просто хорошего человека» – это вопрос о характере Бога. Верим ли мы, что Бог, открывший Себя во Христе как Любовь, справедлив и милосерд одновременно? Что Его Суд – это Суд Всевидящего, знающего глубину сердца, искренность поиска, все обстоятельства жизни и степень отвержения света? Что последнее слово принадлежит не нам с нашими схемами, а Христу, Который есть и Путь, и Любовь? Возможно, самое мудрое, что мы можем сделать – это перестать играть в судей, доверив Суд Божьей Любви, и сосредоточиться на том, чтобы наша собственная жизнь стала таким воплощением любви и истины, что вопрос «достаточно ли просто быть хорошим?» для наших друзей за ужином обрел бы новый, неожиданный и глубокий смысл. Это неуютное, но честное пространство – единственное, где может произойти подлинная встреча.

-ДВ