Hora Bissexta. Священная История. Итоги

Как наша история стала языком вечности

Размышления о том, почему древнее повествование о кочевниках, царях и пророках оказывается самым честным зеркалом для современного человека.

В начале было Слово. Но прежде чем оно прозвучало, уже была пыль дорог, запах овечьих шкур и страх кочевника перед голодом и чужими племенами. История, которую мы называем Священной, начинается не в облаках, а здесь, в гуще человеческого бытия. Её первый исторический герой — Авраам — не сверхчеловек. Он просто слышит голос и, доверившись, отправляется в путь, не зная конечной точки. С этого парадокса — зова, обращённого к смертному, — начинается великое и тревожное повествование, которое на протяжении тысячелетий формировало цивилизации. Но в эпоху, помешанную на сиюминутном, что оно может сказать нам? Возможно, самое главное: что наша разбитая, несовершенная жизнь может быть пространством, где слышно дыхание вечного.

История как плоть, а не протокол

Главный соблазн при встрече с этим текстом — впасть в один из двух фанатизмов. Либо объявить каждое его слово буквальной истиной, либо отмахнуться как от сборника мифов. Но археология последних десятилетий предлагает третий, куда более интересный путь. «Стела дома Давида» из Тель-Дана, цилиндр Кира, печать царя Ахава, надпись Понтия Пилата — эти артефакты, находящиеся сейчас в музеях, недвусмысленно свидетельствуют: это повествование вплетено в реальную ткань истории. Оно говорит о реальных царях, реальных войнах, реальных империях.

Однако его цель — не составить протокол или написать хронику. Его цель — показать, как вечность входит в плоть и кровь. Мы не можем с точностью доказать каждый эпизод Исхода, но мы знаем, что Египет эпохи Рамсесов использовал труд семитских рабов. Мы не можем найти остатки Ноева ковчега, но мы читаем историю о вселенском потопе, которая есть в шумерском «Эпосе о Гильгамеше». Это не дискредитирует повествование. Напротив, это подтверждает его главный тезис: Бог говорит с нами на нашем языке — языке войн, миграций, политических решений и личных драм. Если бы это был чистый миф, он не требовал бы от нас ответа. А он требует.

Нить смысла в лабиринте свободы

Кто же автор этой истории? Если только Бог, то мы — марионетки. Если только человек, то перед нами — простая хроника наших ошибок. Но её гениальная конструкция предлагает иной ответ: со-авторство.

Возьмём историю Иосифа. Зависть братьев, рабство, тюрьма, возвышение в Египте. На каждом шагу — человеческий выбор, часто эгоистичный и жестокий. Но в финале Иосиф говорит братьям: «Вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро». Это квинтэссенция всей Священной истории. Бог не отменяет человеческую свободу, даже когда она творит зло. Он не ломает её, а вплетает в Свой замысел, подобно ткачу, создающему гобелен из разноцветных, порой самых тёмных нитей.

Это не оправдание зла. Последствия предательства и жестокости — ужасны. Вавилонский плен, трагедия разрушения Храма — это реальная боль, реальные слёзы, зафиксированные в плачах Иеремии. И всё же, именно в этой точке наибольшего отчаяния, в плену, рождается иудаизм — не культ одного Храма, а религия Книги в синагоге. Провидение видно только ретроспективно. В моменте мы видим лишь хаос. И только оглядываясь назад, замечаем тонкую, но прочную нить смысла, которую никто из героев не держал в руках полностью.

Хор всех и каждого

Это история не об одном народе. Это история всего человечества, где у каждого — своя партия. Мы слышим не только солистов — Моисея или Давида. Мы слышим тихий голос вдовы из Сарепты, язычницы, спасшей пророка Илию. Мы слышим циничный хохот Пилата, умывающего руки. Мы слышим искреннее признание римского сотника под крестом: «Воистину Он был Сын Божий».

Цари, священники, проститутки, пророки, солдаты, финикийские принцессы — все они дышат одним воздухом эпохи и разделяют общую человеческую природу. Они так же, как и мы, боялись, надеялись, предавали, каялись, искали любви и смысла. Урок здесь в том, чтобы перестать делить мир на «своих» и «чужих». Пророк Иона ненавидел ниневитян и не хотел их спасения. Но Бог показал ему, что те, кого он считал «чужими», тоже Его творение. Эта история разрушает стены, демонстрируя, что единство человечества — не утопия, а факт, который мы отказываемся признать.

Хрупкость договора и надежда на новое сердце

И всё же, это единство постоянно рассыпается. Священная история — это также и трактат о хрупкости любого человеческого сообщества. Синайский завет, данный в момент великого единства, почти сразу нарушается золотым тельцом. Объединённое царство Давида и Соломона распадается при Ровоаме из-за нежелания сильных услышать слабых. Пророки обличают продажных судей и царей, наживающихся на бедных.

Кажется, этого нельзя избежать. Любой общественный договор рушится, когда частные интересы начинают преобладать. История словно подводит нас к неутешительному выводу: мы не можем спасти себя сами. Наша природа слишком повреждена эгоизмом. Мы нуждаемся в чём-то большем. В силе, которая может исцелить саму эту природу.

Кульминация, которая является дверью

И вот в этот трагический тупик является Он. Иисус из Назарета — историческая личность, чьё существование подтверждают независимые источники. Но Его роль — не стать триумфальным финалом. Он — не политический мессия, который изгонит римлян. Он — искупление.

Искупление — это не просто прощение. Это «перекупка», восстановление того, что было сломано. Христос входит в сломанную историю и исцеляет её изнутри, проживая жизнь полного доверия Отцу и принимая на себя всю тяжесть последствий человеческого греха — вплоть до смерти и богооставленности. Крест — это кульминация всей логики этой истории: всё зло мира собирается и выливается на одного Невинного. И терпит поражение. Воскресение — это ответ на главный вопрос: что сильнее — грех или благодать? Смерть или жизнь?

Поэтому Христос — не точка. Он — открытая дверь. С этого момента история не заканчивается. Она продолжается, но обретает новый смысл. Смысл Священной истории не в том, что мы своими силами построим царство Божие на земле. Мы не смогли и не сможем. Смысл в том, что Царство Божие уже пришло к нам. Оно уже здесь, как семя, как закваска в тесте. Оно растёт не через революции, а через преображение сердец. Очень мед-лен-но.

Где мы теперь?

Так к чему же ведёт нас это грандиозное полотно? К созидательному осознанию.

Мы не построим идеального человеческого царства. Никогда и нигде. Попытки создать рай на земле силой идеологии или притвориться, что он может быть, неизменно оборачивались адом. Священная история трезво это констатирует. Но она же даёт и надежду. Надежду, что итог истории — не в наших руках. Что над нашими ошибками и поражениями есть Тот, кто способен собрать разрозненные фрагменты в целостную картину.

Эта история продолжается здесь и сейчас. Она пишется в наших повседневностях. Просто это происходит медленно и незаметно. В момент, когда мы предпочитаем прощение — мести, милосердие — равнодушию, доверие — страху. Каждый раз, поступая так, мы свидетельствуем о том, что логика Креста — логика жертвенной любви — сильнее логики этого мира.

Священная история — это не ответ на вопрос «как преуспеть». Это ответ на вопрос «как остаться человеком?». Она напоминает нам, кто мы: существа, сотворённые для света, но часто блуждающие во тьме. И в эту самую нашу тьму протянута рука.

Финал ещё не написан. Наша жизнь — это наш собственный исход, наш вавилонский плен, наше личное призвание. Вопрос, который эта история оставляет открытым для каждого, прост и страшен: куда ты идёшь? И что в тебе отзывается на зов сквозь шум веков и ежедневных новостей: «Где ты?», «Иди за Мной», «Любишь ли ты Меня?»

От этого ответа, прозвучавшего в твоей душе, зависит всё. История ждет твоего решения.

— Радио J-Rock