Мы привыкли думать, что расчеловечивание — это что-то из прошлого: концлагеря, сталинские репрессии, средневековые пытки. Но на самом деле оно происходит каждый день — в наших домах, на улицах, в церквях и даже в наших собственных мыслях. Это не громкое злодеяние, а тихий, почти незаметный процесс, когда человек постепенно превращается в функцию, проблему, ярлык. И самое страшное — мы часто делаем это сами. С собой и с другими.
Представьте мать, которая срывается на ребенка: "Ты ничего не можешь сделать нормально!" В этот момент она не видит живого человека — только раздражение и неудачу. Или священника, который отказывается исповедовать женщину после аборта: для него она уже не образ Божий, а "убийца". А что говорить о нас самих, когда мы смотрим в зеркало и шепчем: "Я ничтожество, я не заслуживаю жить"?
Расчеловечивание начинается с языка. "Гастарбайтеры", "алкаши", "бывшие", "еретики" — эти слова стирают лица и истории. За каждым таким ярлыком скрывается человек: Ахмет, который строит дома, чтобы кормить семью в Узбекистане; Ольга, которая после развода боится, что больше никогда не будет счастлива; отец Сергий, который искренне верит, что защищает веру, отлучая "грешников". Но мы не видим этого. Мы видим только угрозу, проблему, функцию.
Церковь, которая должна напоминать о бесконечной ценности каждой души, иногда становится фабрикой расчеловечивания. "Ты согрешил — значит, ты не наш", — говорят человеку, забывая, что Христос как раз приходил к тем, кого общество отвергло. Догматы превращаются в оружие, а ритуалы — в способ отгородиться от реальных людей с их болью. Вместо больницы для грешников церковь становится клубом для "праведников", где нельзя признаться в слабостях.
Но хуже всего, когда мы расчеловечиваем сами себя. "Я неудачник", "я тварь", "лучше бы меня не было" — эти мысли убивают медленнее, чем пуля. Мы отказываем себе в праве на ошибку, на слабость, на обычные человеческие чувства. Мы верим, что если не идеальны — то вообще не имеем ценности. И с каждым таким днем нам все труднее увидеть в зеркале человека.
Как это остановить? Начать с малого. Перестать говорить "гастарбайтеры" — и узнать имя того, кто ремонтирует ваш подъезд. Перестать кричать "козел!" водителю, который подрезал — и представить, что, может, он везет ребенка в больницу. Перестать шептать себе "я ничтожество" — и вспомнить моменты, когда вы кому-то помогли.
Человечность — это не данность. Это выбор, который мы делаем каждый день. Выбор видеть лица, а не маски. Слышать истории, а не ярлыки. Помнить, что даже тот, кто причинил вам боль — такой же человек, как и вы. Что вы сами, несмотря на все ошибки, имеете право на жизнь и любовь.
Когда-то Достоевский написал: "Главное — не забывать человека в человеке". Это сложно. Это требует сил. Но это единственный способ не превратить мир в ад, где все друг для друга — функции, проблемы или враги.
Мир уже полон стен. Не стройте их в своем сердце.